«Агентурно Х» - Вадим Михайлович Хитров
– Премного благодарен.
– Скажите, а как часто немцы меняют шифр?
– Это зависит от ситуации, но довольно часто.
– И как же быть?
– О, это не проблема. Немцев губит излишняя любовь к порядку. Во-первых, шифр меняется незначительно, непринципиально, я бы так сказал. Во-вторых, код всегда меняется с ноля часов. В-третьих, они постоянно дублируют сообщения. И если переданное сообщение датировано пятнадцатым августа в 23.50 и уходит одним кодом, то в 00.05 шестнадцатого оно повторяется уже новым кодом. Вуаля, мы можем сравнить два варианта и вычислить изменения, а радиограмм мы теперь перехватываем достаточно много.
– Это хорошо, это очень хорошо, Иван Иванович, — бодро сказал Непенин и тут же крикнул: — Беликов, коньяку и лимон! Сейчас мы выпьем, потом отобедаем у меня дома и опять выпьем, после чего вы отправитесь спать, без разговоров.
– Хорошо, — покорно и устало произнес Ренгартен, зная, что хлебосольный Непенин просто так не отпустит. Всем было ведомо об увлечении Адриана Ивановича кулинарией, готовил он отменно.
Глава четвертая
Заслуженный авантюрист его величества
1914 год. Сентябрь. Берлин
Аркадий Михайлович фон Лартинг к деньгам относился как к одному из самых действенных инструментов для достижения поставленных целей. «Этот ключик подходит почти ко всем замкам», — любил говаривать он. А деньги у действительного тайного советника в отставке водились. Во-первых, генеральская пенсия, во-вторых, удачные вложения в финансовые бумаги, в-третьих, наследство от почившей в бозе супруги баронессы фон Лартинг в виде одной из самых солидных, а соответственно и доходных нотариальных контор Дании. Звезда русской разведки на севере Европы постепенно закатывалась, а с ней заканчивалась и бурная карьера Аркадия Михайловича. Прошли времена самого начала XX века, когда барон фон Лартинг принимал самое непосредственное участие практически во всех секретных операциях русской разведки в Европе, сначала в качестве помощника руководителя, а потом и самого шефа заграничного отдела полиции в Европе. После окончания Русско-японской войны, разгрома народовольцев и подавления революции интерес к заграничному отделу со стороны высокого столичного начальства пропал. Полиция и жандармерия постоянно реформировались, войн не намечалось, революционеры тоже на время попрятались по углам зализывать раны. Недальновидные политики стали задаваться вопросом, а нужен ли вообще этот отдел, у которого к тому же довольно приличный и совсем непрозрачный бюджет. Из Петербурга повадились наезжать ревизоры, которые, слава богу, сами с удовольствием вкушали от непрозрачности этого самого бюджета, стараясь задержаться в Европах до неприличия, за что писали о Лартинге замечательные рапорты. Однако Аркадий Михайлович был воробьем стреляным и счел за благо выйти в отставку, что, ко всеобщему удовольствию, и сделал в 1910 году, получив на прощание очередной орден Святого Владимира за беспорочную службу с надписью «25 лет». Аркадию Михайловичу, несмотря на всю деятельность его натуры, к шестидесяти годам уже хотелось некоторого покоя. К тому же нотариальная контора требовала все большего внимания, бизнес разрастался, открывались новые отделения. В свое время заведование таким учреждением наряду с баронским титулом служило русскому резиденту отличным прикрытием, позволяло вояжировать, заводить обширные знакомства и открывало двери очень многих значимых европейских домов. Таким образом, Аркадий Михайлович решил в Россию не возвращаться, поскольку и дела не отпускали, и хотелось быть подальше от начальства с его возможными не очень приятными вопросами.
С течением времени агентура Лартинга начала редеть в силу самых разных причин, но нескольких особо ценных кадров резидент продолжал прикармливать и держать на коротком поводке, так, на всякий случай. Одним из таких «законсервированных» агентов был Клаус Дитрих, инженер по минному вооружению, завербованный в 1904 году тогдашним шефом Лартинга Петром Станиславовичем Рачевским. Рачевский спас молодого незадачливого инженера от неминуемой смерти, буквально вырвав из рук японской агентуры в Германии. С тех пор Дитрих исправно поставлял ценную информацию, которая, впрочем, неплохо оплачивалась. В свете последних событий Лартинг решил встретиться с этим агентом, посему выехал в Германию для инспекции берлинского офиса своей фирмы. Туда же выехал и Дитрих, интерес которого Лартинг подогрел тем, что не прислал деньги, как обычно, с доверенным курьером, первый раз за многие годы. Они встретились на вокзале.
– Не ожидали, Дитрих? — весело спросил вышедший на перрон Лартинг. — Я сегодня за курьера, не возражаете? Ну что вы стоите, как телеграфный столб? Разве так встречают финансовых попечителей? Здравствуйте, Клаус.
– Добрый день, господин Лартинг.
– Слава богу, вернулись память и дар речи.
– Какими судьбами?
– Вот решил прогуляться по Берлину, а заодно проведать вас, поговорить. А то я шлю, шлю дорогие приветы, а в ответ ничего. Может, вы и не получаете их давно?
– Пойдемте, господин Лартинг, здесь слишком людно. Я бы и впредь получал, да только поток иссяк. И не называйте меня, пожалуйста, Дитрихом, моя фамилия Шварцер, и уже давно, или вы позабыли?
– Нет, милый Клаус, — почти шепотом, но вполне отчетливо сказал Лартинг с серьезным видом, — я все помню, я даже помню, почему вы взяли фамилию жены, это очень схоже с моей собственной историей. И еще помню, что я практически единственный человек на земле, кто знает вашу, так сказать, девичью фамилию.
– Где мы будем говорить?
– О, я знаю один ресторанчик тут поблизости, время вечернее, а я так волновался по поводу того, состоится ли наша встреча, что забыл пообедать и голоден как сто чертей. Шучу, просто мой организм не переносит, когда его трясет на стыках во время еды. Не откажите составить мне компанию?
Вскоре они сидели в отдельном номере уютного заведения. Лартинг с аппетитом закусывал. Шварцер же сидел в некотором напряжении.
– Ну что вы, право слово, как истукан. Давайте за встречу.
Шварцер машинально выпил очередную рюмку водки, но так и не опьянел.
– Какой замечательный мундир. Вас можно поздравить, вы у нас теперь старший лейтенант цур зее. Прекрасно, настоящий морской волк.
– Бросьте, господин Лартинг, просто всех инженеров нашего профиля призвали на службу. Какой я морской волк, меня укачивает от одного вида моря.
– Ну ничего, слава богу, в морских походах вам нет нужды участвовать. Как девочки, старшей, кажется, девять, а младшей шесть?
– Да, верно. С дочерьми все неплохо, они сейчас в очень хорошем пансионе, здесь, в Берлине. Учатся. К сожалению, удается видеть их не так часто, как мне бы того хотелось, особенно сейчас.
– Бедная Герда, она так и не увидела свою вторую дочь. Ужасная трагедия, рождая новую жизнь, погибнуть самой.
– К несчастью, это так.
– Давайте помянем по-русски, не чокаясь.
Они выпили.
– Может быть, перейдем к делу, господин Лартинг?
– Что ж, давайте перейдем, я вроде как заморил червячка, теперь и разговаривать легче. Нынче война, господин Шварцер, и надо приступать к работе, а то информации от вас почти никакой, согласитесь. Я вас не трогал, поскольку время было мирное, однако ситуация в корне изменилась.
– Я сам хотел поговорить об этой самой ситуации. Я, знаете ли, в некотором смысле даже рад, что вы перестали мне платить, хотя это и весьма затрудняет мое финансовое положение. Тогда, десять лет назад, вы воевали с Японией, а потом, как вы сказали, и вовсе было мирное время, а теперь воюет моя родина.
– И что?
– Ну я офицер.
– Вы мне еще про патриотизм и офицерскую честь расскажите. Не стройте из себя девственницу, Дитрих, или как вас там по-новому. Что же вы брали деньги от русской разведки? Брали регулярно и с удовольствием.
– Вы знаете, как мне трудно было содержать двух малюток. Я столько лет работал на вас.
– Ага, и вы решили, что ушли на покой, а Россия должна выплачивать вам пожизненную пенсию за заслуги. Нет, голубчик, не вытанцовывается. Вы знаете, кто такой Вальтер Николаи?
– Нет.
– Этот весьма жесткий господин — начальник германской контрразведки. Говорят, он очень не любит предателей. Хотите познакомиться с этой бесспорно интереснейшей личностью? Он проведет с вами не одну бурную ночь в допросах, а потом, как в той известной истории про Клеопатру и ее любовников, однажды поутру лишит вас жизни. Ваши дочери осиротеют окончательно и, лишившись финансовой поддержки, покинут пансион, а их будущее приобретет весьма туманные
